|
 Есть в Санкт-Петербурге район, хотя и не отмеченный на административных картах, но хорошо известный горожанам.
Название его – Острова.
Но если три острова – Крестовский, Каменный и Елагин – по сути представляют собою прекрасный парк, особенно последний, Елагин, то четвёртый, Петровский остров, пустынен и малообитаем. К тому же в разное время на Петровском разместились всякого рода промышленные предприятия, отчего этот остров редко привлекает гуляющих и отдыхающих. И, видимо, не случайно почти сто лет назад вельможные убийцы именно на Петровский привезли тело старца Распутина, чтобы сбросить с моста в Невку.
В общем, унылое, малолюдное место.
И именно здесь, в удалённом уголке Петровского острова, в 1902 году был основан Дом ветеранов сцены. По замыслу устроителей, «в этом убежище они должны найти покой, наивозможнейший комфорт и бережное отношение».
Дом ветеранов сцены на Петровском острове существует и поныне. Он носит имя своей основательницы – знаменитой актрисы Александринского театра Марии Гавриловны Савиной.
Будущая звезда Александринской сцены Мария Гавриловна Савина родилась 30 марта 1854 года в Каменец-Подольске. Её отец Гавриил Николаевич ПодраменцОв, учитель чистописания и рисования, пользовался успехом в школьных любительских спектаклях. Со временем сцена настолько увлекла его, что ради карьеры актёра он бросил преподавание в гимназии. Актрисой стала и его жена, Мария Петровна. В поисках успеха семья перебралась в Одессу, и, покуда родители штурмовали сценические подмостки, их семилетняя дочь Маша посещала частный пансион.
Увы, для большой сцены у Подраменцовых не хватило профессионализма, и они стали бродячими актёрами. Гастрольную судьбу родителей разделила и Маша, которой пришлось оставить учёбу. Несколько раз девочке доверили выйти на сцену.
В отличие от родителей, игра у неё получалась лёгкая и непринуждённая. Успех дочери подарил надежду и родителям. В поисках признания они пробовали счастья в Смоленске, потом в Бобруйске, Минске, Харькове, Калуге, Саратове…
Всё тщетно.
Удача явно не сопутствовала им. Супруги разочаровались в театре, а заодно и друг в друге. Они развелись, а пятнадцатилетняя Маша по приглашению руководителя труппы бродячих актёров уехала в Харьков. Там она устроилась в антрепризу – вначале хористкой, а затем и актрисой.
В 1870 году, в шестнадцатилетнем возрасте она вышла замуж за артиста Николая Савина, в прошлом флотского офицера. Заметно уступая ей в актёрском мастерстве, Савин был благороден, красив, внимателен, заботлив! Казалось, после скитаний и неприкаянности девушке благоволила сама судьба. Не ведавшая родительской любви, не ощутившая тепла родного дома, Мария впервые почувствовала себя счастливой.
Роли удавались ей, публика рукоплескала, а неизменный атрибут её грим-уборной – огромные букеты от поклонников. Правда, воздыхатели отворачивались, когда встречали её за пределами театра… Только сейчас Мария поняла актёрскую долю: лицедейство считалось занятием низким.
А вскоре выяснилось, что муж её – игрок, и за это изгнан с флота! Он играл, делая ставки на жалование жены. Но чтобы получать жалование, требовалось усердно работать. И Мария продолжала играть, даже несмотря на беременность. Врачи запрещали ей выходить на сцену… В результате она потеряла ребёнка. Муж бросил её… Остались лишь страдания и одиночество.
Веру в себя ей помог возродить театр.
Но с каждой постановкой она всё сильнее ощущала, как тает аромат рампы. Нескончаемая череда пустых кокетливых девушек… Савина не могла больше так играть. Она привнесла на сцену драматические оттенки, которые пришлись не по душе руководителю труппы.
 Однако её игра понравилась провинциальному антрепренЁру Петру Медведеву. Он пригласил Савину в свою труппу в Нижний Новгород, и она без колебаний согласилась. В Нижнем Мария прошла школу великого русского актёра Михаила Щепкина. «Бери образцы из жизни, – наставлял Савину учитель, — влезай в кожу действующего лица…»
За три года совместной работы со Щепкиным Мария исполнила около ста пятидесяти ролей! Причём, на подготовку каждой отводилось не более трёх-четырёх дней. Не все артисты выдерживали такой ритм, однако Савина трудилась без устали. Её партнёр по сцене Владимир Давыдов вспоминал: «Скромная, тихая, со звонким мелодическим голосом, вся изящная, хрупкая – она была очаровательна… Тогда уже можно было угадать, что из Савиной со временем выработается хорошая актриса. Она любила сцену до самозабвения».
Таланту Савиной оказалась подвластна драматургия Грибоедова и Гоголя; пьесы же Островского во многом определили её дальнейший творческий путь. Имя Савиной не сходило с афиш Казани, Саратова, Орла. Она стала ведущей актрисой труппы Медведева, где с упорством работала – чтобы никто не мог свергнуть её с пьедестала.
В марте 1874 года Савина приехала в Петербург, и вскоре состоялся её дебют в столичном театре. Таким образом, она пробыла на провинциальной сцене только пять лет. Многим актрисам, с талантом не меньшим, нежели у Савиной – например, гениальной Пелагее Стрепетовой – довелось провести в провинции и по пятнадцать, и по двадцать лет, прежде чем они перебрались в столицу.
 Через полгода контракт с Савиной заключил Александринский театр. И необычайно скоро Мария завоевала в нём ведущее положение, сделавшись подлинной властительницей сердец театральной общественности. С этого времени на протяжении четырёх десятилетий Савина занимала центральное место в столичной труппе.
Актриса редкого обаяния и яркой самобытности, Савина стала блестящей представительницей русского сценического реализма. Естественность и простота, глубокая правдивость, тонкий ум и острая наблюдательность, чуткое проникновение в авторский замысел, неподражаемый дар перевоплощения, исключительный мимический талант, изящество, чувство художественной меры –отличительные черты Савинской игры.
«Александринский театр – это я!» — однажды в запальчивости бросила Савина.
И надо признать: данное высказывание, могущее показаться нескромным, в значительной степени соответствовало истине. При этом в первую очередь Савина была комедийной актрисой. Но её творческие возможности были столь разнообразны и широки, что Савина создала немало чисто драматических образов, глубоко захватывавших и волновавших зрителя. Лишь область трагедии и трагедийного пафоса была ей чужда.
В «Бесприданнице» всех покорила Лариса… Всего же около тридцати ролей в пьесах Островского было исполнено Савиной.
Но подлинным триумфом стала роль Верочки из тургеневской пьесы «Месяц в деревне». 9 января 1879 года тираж «Санкт-Петербургских ведомостей» был раскуплен ещё с утра. Поклонники Савиной с недоумением узнали, что для своего  бенефиса Мария Гавриловна выбрала в пьесе Тургенева второстепенную роль! Но уже после первого действия стало ясно, что спектаклю уготован успех. До того правдиво Савина изображала наивную, доверчивую Веру – девушку, впервые ощутившую любовь, что публика рукоплескала ей стоя. Находившийся в зале Тургенев воскликнул: «Неужели эту Верочку я написал?!..»
После бенефиса Савину засыпали предложениями. Она играла в пьесах Льва Толстого и Чехова. Великосветская публика, считавшая репертуар Александринки «плебейским», «купеческим», вернулась в ложи, чтобы присутствовать при возрождении классического репертуара. Отныне театр перестал быть местом для развлекательных зрелищ.
Он стал поистине храмом искусств.
Вместе с тем, условия деятельности Александринской сцены неблагоприятно сказывались на Савиной в том отношении, что требовали её участия и в низкопробном репертуаре – в водевилях, в пьесах Виктора Крылова и иных драматургов мещанского направления. Даже Островский однажды упрекнул её в пристрастии к слабым и бессодержательным пьесам. На это, правда, Анатолий Кони отозвался так: «бриллиант, даже и оправленный в хомут, остаётся всё-таки бриллиантом…»
Овеянный поэзией реализм Савиной позволял говорить о родственности её творческой индивидуальности художественному методу Тургенева – писателя, особенно ей близкого. После «Месяца в деревне» Савина не была уже просто лицедейкой, а стала равноправным партнёром маститого литератора. Их встречи становятся всё более частыми, и симпатия писателя постепенно переростает в любовь: «О Вас я думаю часто. Вы глубоко вошли в мою душу… Я люблю Вас».
Савина тоже любила, но… не Тургенева. Её сердце принадлежало красавцу князю Всеволожскому, известному покорителю женских сердец и… азартному картёжнику. Савиной он добивался с таким же азартом, как и играл.
Но стоило Савиной стать его женой, как её тут же стали донимать кредиторы – накопилась огромную сумма проигрыша и, ловкий супруг переписал долг на имя жены. Все сбережения Савиной ушли на оплату по векселям. Разочаровавшись в любви и в супруге, она безраздельно отдалась служению сцене.
Марии Гавриловне удалось сыграть роли, ранее не замечаемые ею. Заново открыв для себя Островского, Савина воскресила забытые зрителями женские образы: независимую Надю в «Воспитаннице», искреннюю Наташу в «Трудовом хлебе», смешную Глафиру в «Волках и овцах».
 Но самая сложная роль – счастливой супруги – удалась ей лишь в солидных летах. В 1910 году актриса стала женой Анатолия Евграфовича Молчанова, председателя Общества Русского Пароходства. Детей у четы не было.
Спустя пять лет, находясь в лучах славы, актриса умерла. Её похороны на Петровском острове, близ основанного ей актёрского приюта, казались величайшим театральным действом. Они знаменовали скорый конец императорского театра, который в пламени революции уйдёт в небытие, вослед великой русской актрисе – Марии Гавриловне Савиной.
(автор текста Смирнова Е.Г., ссылка на http://www.kljaksa.ru с указанием авторства — обязательна)
Видео-версия: на сайте холдинга Red-Media
|
